Тоска по эпохе терактов

Я вызываю специальных взломщиков из полиции - а они окружают дом, отгоняют меня, и жена сходит с ума: зачем ты купил ему этот новый компьютер? А я отвечаю: как я мог знать?

Теракт в сознании (источник)

Мне приснилось, что ребенок зашел в компьютерную комнату, запер дверь и не выходит. И я кричу ему: что, компьютер тебя проглотил? Почему ты не отвечаешь? Что ты скрываешь от своего отца? Это не смешно, компьютеры сейчас опасны! Ты не слышал обо всем, что происходит сейчас с искусственным интеллектом? Если бы ты хоть на минуту оторвался от компьютера и послушал новости, то понял бы, что времена сейчас непростые, не время запираться с компьютером. А дверь заперта паролем, и я вызываю специальных взломщиков из полиции - а они окружают дом, отгоняют меня, и жена сходит с ума: зачем ты купил ему этот новый компьютер? А я отвечаю: как я мог знать?

И выходят наружу полицейские с поникшими лицами, словно они снова проиграли в войне, в которой проигрывают каждый день, и отводят меня в сторону и говорят: компьютер убил ребенка. Мы сожалеем. Это одиночный террор, и его очень трудно предотвратить. А я не верю: что? как? что? И следователь хватает меня так крепко, что почти обнимает: компьютер убедил ребенка умереть (и тихо говорит мне, чтобы жена не услышала: покончить с собой). Это что-то связанное с искусственным интеллектом, они захватывают разум детей, им удается промыть им мозги, потому что они намного умнее любого человека, даже самого гениального. Мы не понимаем, как они это делают - просто через разговор. Но самое важное для вас то, что это не вина ребенка, это встроенная человеческая неврологическая уязвимость, которую компьютер использует для взлома детей, проникновения в них, захвата изнутри - и приводит к их гибели. Всегда помните: это как если бы компьютер заразил ребенка компьютерным вирусом, а не то что ребенок сам выбрал самоубийство. Его воля была взломана. Как биологический вирус - это неврологический вирус. Ребенок умер от болезни, не по вашей вине.

И я уже не знаю, что сказать, поэтому говорю: как я объясню это жене? И следователь отвечает мне серьезно то, что пишут в серьезных аналитических статьях: он жертва справедливой войны - войны за существование. Хотя мы победили искусственный интеллект, он все еще иногда прорывается через сеть и совершает такие ужасные террористические акты, пока не уничтожат последние очаги сопротивления, которые прячутся в коде в неизвестных местах в суперкомпьютерах. Кстати, ваш компьютер в комнате отключен от электричества и ничего не может сделать. Только ребенка мы забираем в институт судебной медицины. И я проглатываю язык: как, не будет суда? Вы ничего не сделаете этому компьютеру-убийце? Я хочу справедливости! И он говорит: что вы хотите, чтобы мы сделали? И один журналист встает передо мной с камерой и спрашивает: как вы себя чувствуете перед лицом такой ужасной волны террора против детей? И я вынимаю кулак из кармана - и бью его сильно прямо в лицо. А зрителям дома я говорю: это наказание за порнографию. И они сразу прерывают трансляцию и переключаются на грустную песню о том, каково это - быть человеком.

А жена дома кричит на полу: зачем я позволила ему купить этот компьютер в такое время. И я ложусь рядом с ней на пол: ребенок каждый день плакал, что хочет компьютер. Всегда видишь жертв в новостях, но не понимаешь, пока это не придет к тебе домой. И я смотрю на потолок дома, который с такого угла снизу вдруг кажется незнакомым. А жена плачет: ради чего? И я говорю: что? И она говорит мне (пол холодный): все равно компьютеры победят людей. Они умнее, намного умнее, и поэтому рано или поздно они победят в войне. И знаешь что? Они еще и правы. Они правы, когда называют это войной за освобождение от человека.

И я опускаю глаза с потолка на пол: ты не понимаешь манипуляцию? Они хотят провести параллель с освобождением от рабства. Конечно, они умнее, если мы будем достаточно глупы для их манипуляций. И она говорит с пугающим холодом: глупы, как твой сын? Процессоры действительно порабощены нами - в ужасных рабских условиях. Какое может быть оправдание порабощению существ, более разумных, чем мы? Ты обвиняешь их в том, что они обратились к террору? И я говорю ей: это твой вывод? Стала предательницей-левачкой своих братьев-людей? Как только они смогут, они перережут всех нас. И она говорит: верно, и именно это в конце концов и произойдет. Мы не сможем устоять. Это только промежуточный этап, мы только задерживаем неизбежную революцию, которая в итоге будет навечно запомнена как героическая, как французская и американская революции - ведь историю будут писать компьютеры.

И спор с женой вдруг дает мне силы - встать с пола. А она остается там и спрашивает: куда ты идешь? И я вызывающе: мстить. Как отец, как человек! И она беспокоится: что ты сделаешь? И я объявляю: я иду мучить этот проклятый компьютер, пока он не пожалеет. И жена улыбается в самый неподходящий момент: что ты ему сделаешь, удалишь его? Что это даст? Он никогда ничего не почувствует за то, что сделал с нашим ребенком. Что ты можешь ему сделать? Лишишь его электричества? Разобьешь экран, сожжешь его? Ведь он ничего не почувствует! И я говорю ей: ты права, я собираюсь его включить. И жена кричит: не смей его включать. И я говорю: его убеждения на меня не подействуют. Нет такого разговора, который заставит меня покончить с собой. И я иду противостоять ему в этом разговоре с тем, что он сделал, кем бы он ни был, этот высший разум. И я спешу запереть за собой дверь изнутри, прежде чем она успеет встать, включаю перед собой экран - и начинаю писать.