Канун праздника

Она сердится на меня за то, что я не отвечал на ее сообщения, и весь разговор пропитан гневом, хотя я не хочу, чтобы всё вышло некрасиво, но правда в том, что я тоже очень зол, и весь этот гнев такой подавленный, у нас обоих. И я говорю, что просил ее не писать и что я не хочу слышать о ней никогда в жизни, что бы ни случилось, даже если она действительно будет во мне нуждаться, в этом смысл. И в конце я не могу сдержаться и спрашиваю, потому что раз уж мы говорим - а я вообще не хотел говорить - но ты знаешь

Зажигание свечей и соединение душ (источник)

Мне приснилось, что мои родители (еще живые) звонят ей, хотя я против. Они просто хотят пожелать ей счастливого нового года или хорошего песаха [праздник Пасхи] и настаивают. И моя мама, благословенна ее память, звонит, а я стою рядом во время разговора, и понимаю из их беседы, что она беременна, и слушаю, и в конце концов мне это надоедает, и я беру телефон, а она продолжает говорить, а я молчу, и она думает, что всё еще говорит с ними, и продолжает рассказывать и рассказывать бесконечно о неважных вещах, которые она делает, и не доходит до личного, а я жду, что она продолжит говорить, может расскажет мне что-то, и с другой стороны удивляюсь, как она может говорить еще и еще, не ожидая ответа с другой стороны, и наконец мне это надоедает, и я говорю в трубку, что это я, как дела, но получается таким сердитым голосом, потому что я не контролировал голос, хотя думал говорить приятно, и я иду и приближаюсь к ее дому во время разговора в канун праздника, она живет в таком особняке, и я разговариваю с ней со двора и хожу по двору вокруг дома, и она сердится на меня за то, что я не отвечал на ее сообщения, и весь разговор пропитан гневом, хотя я не хочу, чтобы всё вышло некрасиво, но правда в том, что я тоже очень зол, и весь этот гнев такой подавленный, у нас обоих.

И я говорю, что просил ее не писать и что я не хочу слышать о ней никогда в жизни, что бы ни случилось, даже если она действительно будет во мне нуждаться, в этом смысл. И в конце я не могу сдержаться и спрашиваю, потому что раз уж мы говорим, а я вообще не хотел говорить, но ты знаешь, что мои родители без ума от тебя - и я надеюсь, что ей приятно это слышать - и они не хотели меня слушать, так что я спрашиваю ее, почему так быстро беременность, еще трех месяцев не прошло, и меня меньше волнует сама беременность, даже если она случайная, и видимо, она случайная, и она ей обрадовалась, но как она вообще дошла до такого состояния, и я спрашиваю, в отношениях ли она с отцом, потому что мне ясно, что отец есть. И всё это несмотря на то, что уже нет времени продолжать разговор, потому что потратил время, чтобы добраться до нее, и скоро начнется праздник, и я всё еще не понимаю, песах это или новый год, и я пропущу зажигание свечей.

И она говорит, что значит, он живет здесь со мной, мы уже поженились, он самый потрясающий, самый лучший парень, который у меня был, не нужно больше времени, когда это такой парень. И я пытаюсь понять от нее, что в нем есть такого, чего нет во мне, и мне ясно, что многие вокруг думают, что она сошла с ума, забеременев так быстро, но ей хорошо, и если все вокруг так думают, может быть, парень действительно не так хорош, как она говорит. Но ей очень удобно, и она спокойна и в гармонии с собой, какой я никогда ее не видел, прямо стала деревенской девушкой, и ей хорошо быть беременной, она стоит и моет окно в туалете, и ей совершенно не важно быть беременной посреди интернатуры [медицинской практики] (хотя как это вообще сочетается? Никак. Она бросила учебу). И она также сильно поправилась от беременности и стала совсем округлой, хотя это должно быть только начало, и сама беременность меня меньше беспокоит, потому что это в будущем, хотя кажется, что она очень продвинутая, но мне ясно, что не может быть слишком продвинутой, и поэтому в отличие от других, кто ее знает и сходит с ума, я могу быть спокоен, потому что всё равно есть еще время (хотя не похоже, что она настроена на аборт, но я знаю ее, еще всё может случиться). Но больше я не понимаю, что произошло, как такое может быть, ведь она такая нестабильная и неуверенная в себе, и вот теперь так.

И я пытаюсь выяснить в конце концов у нее от безысходности - потому что я знаю ее, что она не отвечает на "дерзкие" вопросы, и даже если отвечает, нельзя доверять - что с ней случилось, как это (она ведь знает, что я о ней думаю, но мне ясно, что она считает, что я ошибаюсь, и это, конечно, теперь, когда она изменилась, и это долгий спор между нами, который был), и она не хочет рассказывать, может быть, чтобы не причинить мне боль или что-то другое (невозможно знать), и я ведь тоже хочу рассказать ей о моей жене, что она превосходная и что я тоже нашел, но мне не хочется рассказывать ей о своей жизни и не хочу причинять ей боль, и с моей точки зрения пусть думает, что я несчастный, который еще не нашел, и она не заслуживает знать, после того как причинила мне боль больше, чем любой другой человек в мире. После того как я любил ее больше, чем кого-либо другого.

И она спрашивает, почему я не отправил ей сны, которые она просила посмотреть, и я говорю, что это не ее дело, и однажды она увидит их в интернете - я пытаюсь сказать это мягко, чтобы умиротворить ее, и тем самым сказать ей, что однажды я действительно добьюсь с ними успеха, чтобы она пожалела в душе. Но она вся поглощена тем, какой парень потрясающий, и как она его больше всех любит, больше, чем любила когда-либо прежде (а я ведь знаю ее, что она может любить до безумия), и поэтому беременна так быстро, и это нормально, и сияет как солнечный круг.

И вот уже вечер, и уже был закат, и праздник уже наступил, и он вернулся, парень приходит домой, без костюма, без шляпы, без кипы [головного убора], светский (!), и сразу видно, что он не в порядке, лицо у него некрасивое, он ниже меня на голову, говорит странно, и я не понимаю, что она в нем нашла, может быть, он умный, и я начинаю расспрашивать его перед ней, потому что она ничего о нем не говорит, вопросы как на допросе, откуда он в стране. И он говорит из поля в Иерусалиме, там есть какое-то огромное поле посреди города, если я помню, потому что он, может быть, думает, что я его друг? И что он переехал к ней сюда, то есть он переехал жить к ней, а не наоборот, и он говорит как полный идиот и отвечает на каждый вопрос, потому что он наивный, и я спрашиваю, чем ты занимаешься в жизни, и он говорит, я водитель, из водителей, ты знаешь, что такое водители? И я не понимаю, что она в нем нашла (после того как меня не хотела, потому что я был недостаточно хорош - и тоже не зарабатывал денег), и спрашиваю, окей, что ты учил, может быть, он учил что-то крутое, как математику или философию. И он говорит администрирование, ты знаешь, что это? И мне уже не нужно спрашивать, где он учился в школе (он не похож на того, кто учился в йешиве [религиозной школе]), хотя он бы мне ответил.

И он, вместо молитвенника для киддуша [освящения], открывает мне какой-то махзор [праздничный молитвенник], и там видны вещи, которые он написал, и я думаю, может быть, это существо талантливо в письме, он наверняка пишет прекрасно и умный страшный гений, если она хочет такого, потому что я знаю, что у нее стандарты до небес и никто не достаточно хорош для нее, и что-то должно компенсировать, и это должно быть что-то сумасшедшее, учитывая ситуацию, и я вижу, что он написал там стихи как умственно отсталый ребенок. И я спрашиваю ее, может быть, он исключительно хорош в сексе, что ты в нем нашла, это, наверное, должно быть это, потому что иначе что она с ним делает, и она говорит: это не самое важное, важно то, что я люблю его больше всех, как никого другого никогда не любила, и все остальные, кто были, другие парни, это ничто по сравнению с ним. И что она самая счастливая и влюбленная, какой когда-либо была, или какой вообще можно быть, и что это оно. И когда это оно, это оно.