Как хвост спас мне жизнь

Без права голоса, без армии, без принадлежности к евреям или арабам, без статуса женатого или холостого. Я пришёл сдать удостоверение личности и хочу, чтобы мне вживили чип. Как любому другому коту в государстве Израиль. Ни больше ни меньше. Равное отношение. А она спрашивает: Вы согласны на кастрацию?

Домашний кот, а не государственный. И всё благодаря хвосту (Источник)

Мне приснилось, что я хочу, чтобы государство признало меня котом. И я иду в МВД [Министерство внутренних дел], а развеселившийся клерк как раз говорит: У нас есть отдел для таких, как вы. А я поправляю: Для котов! И он теряет терпение: Идите в кабинет в углу. А сострадательная социальная работница по работе с трансгендерами пытается выглядеть деловито: Значит, вы утверждаете, что как государство признаёт пол и гендерную идентичность по выбору, так оно должно признать вашу видовую идентичность, и поэтому вы хотите, чтобы мы признали вашу идентичность как кота? Чтобы в удостоверении личности было написано: "Пол: кот"? А я говорю: Я нахожу насмешку в ваших словах оскорбительной для моей кошачьей идентичности. И она тут же понимает: Простите! А я опускаю глаза: Я не хочу, чтобы государство признало мою идентичность. Я хочу, чтобы ко мне относились как к коту. Чтобы забрали моё удостоверение личности и государство перестало признавать меня человеком. Я кот. А она не понимает: Чего вы хотите от государства? А я говорю: Чего кот хочет от государства? Ничего! Без обязанностей, без прав, разве что права животных. Без банковского счёта, без налогов, без права голоса, без армии, без принадлежности к евреям или арабам, без статуса женатого или холостого. Я пришёл сдать удостоверение личности и хочу, чтобы мне вживили чип. Как любому другому коту в государстве Израиль. Ни больше ни меньше. Равное отношение. А она спрашивает: Вы согласны на кастрацию? А я взрываюсь и выпускаю когти: Вы правда задаёте этот вопрос и трансгендерам, которые к вам приходят? Это котофобный юмор. И охранник подходит и спрашивает: Ты хочешь, чтобы я проводил тебя в ближайший мусорный бак, или выйдешь сам? А я говорю: Хватит этой стигмы. Я домашний кот.

И я иду в юридическую клинику по правам животных и хочу, чтобы они представляли меня в петиции в Верховный суд о признании меня котом. А они отправляют меня в клинику по правам человека, но я не вижу в этом смысла. И в конце концов я сам обращаюсь в Верховный суд, и дежурный скучающий судья вызывает меня только чтобы посмотреть, что это такое, и его честь спрашивает: Что делает вас котом? А я говорю: Мяу! А его честь говорит: Даже моя собака мяукает убедительнее тебя. И тогда - вся дискриминация, которую я пережил, вдруг прорывается из меня (потому что я вижу, что секретарь ведёт протокол): Да, я вид хомо-кэтиус [homo-catius]. И всё, чего я хочу - это перестать считаться человеком. Мне подходит принадлежать кому-то, иметь хозяина. Носить ошейник. Мне подходит не заботиться о своей еде. Я больше не хочу функционировать. Хватит. Годами я не функционировал и только сейчас понял, что это не потому, что я неудачник-человек, а потому, что я успешный кот. Что глубоко внутри я всегда подавлял, точнее, общество подавляло во мне мою кошачью идентичность. Я плакал по ночам, когда мяу застревало внутри. Каждый раз, когда ко мне обращались, я хотел ответить мяу, но знал, что общество этого не примет. Годы подавленных мяу. Мяу учителю в школе. Мяу командиру в армии. Мяу начальнику на работе. Мяу на чтении Торы на бар-мицве. Все мяу, которые я сдерживал, теперь прорываются воем. Дайте мне быть котом! Это то, кто я есть. Так что ваша честь смеётся надо мной, но в том маленьком мяу, которым я вам ответил, свёрнуты страдания целой жизни, которые я могу выразить только через мяу. И я разражаюсь долгим-долгим воем до конца всех поколений, а судья теряет терпение и злится: Петиция отклонена. И я назначаю вам, господин кот, символические судебные издержки. А я говорю: Нет-нет, даже если меня посадят в тюрьму, даже если теперь всю жизнь буду переходить из тюрьмы в тюрьму из-за ста шекелей, я не заплачу, потому что я кот, а у кота не может быть денег. Кот не является частью капитализма. Дайте мне выйти из системы! А судья говорит: Похоже, ты действительно вышел из системы. А потом он подытоживает (видимо, тоже для протокола): Суд - это последняя станция в изменениях, а не первая. Нужно начинать с признания обществом. Прежде всего нужен первый человек, который признает тебя котом и примет таким, какой ты есть. Только в конце придёт признание от государства. Вы, уважаемый, как типичный кот, начинаете с хвоста.

И я иду по улице грустный и несчастный, и понимаю, что это вообще не моё место. Я домашний кот. И каждый раз я подхожу к очередной девушке и говорю ей мяу, а она убегает. Нет милосердия даже у праведных женщин к такому коту, как я. Может быть, их пугает моя нагота? Но я чистый кот. И я начинаю вылизывать себя. Ведь я ещё и крепкий кот, гибкий, проворный, очень красивый кот. Очень-очень красивый! И наконец я вижу одну полную женщину, которая плачет одиноко в конце улицы ночью. А мне некуда идти и нечего есть, так что я иду к ней, сажусь рядом и говорю мяу. А она как раз не пугается. Она осматривает меня с ног до головы, включая хвост, и кажется, я ей даже нравлюсь. Я сразу делаю мордочку довольного собой кота и медленно и с кошачьей грацией приближаюсь к ней, трусь об её ноги, и это ей очень нравится, хотя она немного отстраняется. И она спрашивает: Что с тобой случилось? А я говорю: Мяу! А она смеётся: Это какое-то представление, это фриндж? А я говорю: Мяу. А она говорит: Ты кот? А я говорю: Да, и мне негде быть. А она заинтересовывается: Чем ты занимаешься в жизни? А я говорю: Я кот на полную ставку. А она хихикает: Где ты этому научился? С этого можно прожить? А я говорю: Зависит от того, найдёшь ли хозяина. Мяу... А она смотрит на меня и смягчается: Почему ты такой грустный? Где ты живёшь? А я говорю: В этом моя трагедия, я домашний кот, но нахожусь здесь на улице. А она обеспокоенно осматривает меня: Правда не холодно тебе? Так, без одежды? А я опускаю шею: Очень холодно. Бррр... И вдруг в ней вспыхивает взгляд смелости и волнующей авантюры: Хочешь подняться ко мне немного домой, котик, выпить миску молока? А я подпрыгиваю: С радостью, госпожа моя. А она заливается смехом. И когда мы поднимаемся по лестнице, она подмигивает и обещает: Если ты умеешь ласкаться, баловать и лизать, ты, может быть, даже сможешь остаться. И может быть, может быть, я даже разрешу тебе в конце концов спать в постели. С тех пор я не выходил за порог её дома - и так началась моя новая жизнь у моей холостячки.