Как я совершил самоубийство и потерял девственность

И вот я иду к месту теракта, а пояс шахида на несколько размеров больше, и штаны всё время спадают, и я боюсь икнуть, или кашлянуть, или чихнуть, и в итоге стать одним из тех незадачливых террористов, которые не смогли взорвать никого, кроме себя

Гей (источник)

Мне приснилось, что я правоверный мусульманин. И хотя разочаровывает, что хадисы [религиозные предания в исламе] намного уступают Мишне [часть Талмуда], зато мусульмане будут уважать. И вот объявляют в лагере беженцев, что требуются смертники. И каждый говорит: клянусь Аллахом, я бы очень хотел, но не могу, я работаю. Идите возьмите этого правоверного мусульманина, который целыми днями убивается над исламом, сидит в мечети и как попугай зубрит Коран, и не вносит вклад в ВВП. Даже в движение сопротивления он не вступил, паразит. И надевают на меня пояс шахида, но из-за того, что я не вступил в движение, я самый никчёмный террорист, и вот я иду к месту теракта, а пояс шахида на несколько размеров больше, и штаны всё время спадают, и я боюсь икнуть, или кашлянуть, или чихнуть, и в итоге стать одним из тех незадачливых террористов, которые не смогли взорвать никого, кроме себя, и на самом деле эта мысль меня довольно смешит, и я ужасно сдерживаюсь и пытаюсь думать о грустных вещах, как Накба [исход палестинцев] и прочие беды и напасти, но конечно же именно это и происходит, и от смеха у меня выходит моча в штаны, пояс намокает – и бум. Ладно, хотя бы по шариату я всё ещё считаюсь шахидом и не потерял семьдесят девственниц. Не нужно никому рассказывать, что на самом деле произошло, а девственницам я расскажу, что был героем войны – настоящим мужчиной.

И я начинаю планировать, что делать с девственницами, потому что на самом деле это не так просто, как кажется, и в начале лучше не делать ошибок. Даже при очень оптимистичном предположении, что у меня будет мужская сила на четыре раза в день, это всё равно означает, что у каждой будет секс реже, чем раз в две недели, и это может вызвать проблемы, не говоря уже о лесбиянках. Достаточно одной, чтобы развратить всех остальных. И не говоря уже о том, что может вообще не встать с теми, кто менее привлекателен, ведь есть такие с усами, и это рецепт для обид, ссор и осложнений, которые могут превратить рай в ад. Не говоря уже о том, что я не хочу знать, как это – 70 женщин с одновременными месячными. И вообще, это очень сложно с девственницами, это кошмар. Мне нужно начать читать им лекцию о женской сексуальности, иначе будут проблемы. И кто знает, оправдаю ли я ожидания. И вот приходит ангел, ответственный за гарем, и я шепчу ему: неудобно спрашивать, но есть тут виагра? И ангел смеётся: это не то, что ты себе представляешь. Я спрашиваю: что это значит? И ангел спрашивает: ты хочешь любви или только секса? Мы привели женщин из тех, кто способен тебя полюбить, ты ведь не хочешь их насиловать, верно? И я говорю: упаси боже, я очень уважаю женщин. И ангел смеётся: ещё как уважаешь. Это левые активистки-феминистки. И закрывает за мной дверь – бум.

И вот я слышу крики: вот идёт патриархальный угнетатель, который пришёл нас угнетать и думает, что его фаллос будет нами править. Мы покажем ему, что такое сестринство, правда, сёстры? А другая кричит: оставь его, он в отчуждённом сознании от своего внутреннего чувства, ему нужно перевоспитание, чтобы соединиться со своим женским я. А другая тянет её за волосы: прекрати возвышаться над угнетённым восточным мужчиной, ты колониалистка, хватит ориенталистско-расистского патернализма. А другая проклинает её: ты мизогинное животное и жертва самоненависти, каждое проникновение – это изнасилование, давайте покажем ему, что такое изнасилование. А другая с половиной усов и зелёными волосами, которая определяет себя как гендер, меняющийся с каждым словом, говорит: люд.и сёстр.ы я прошу и/или прошу уважать кажд.ую личность как они/оно/она/он/оне. И вот приходит одна веганка, для которой мясо – это убийство, и поэтому в ней не за что ухватиться, держит нож и кричит: долой патриархат! Давайте кастрируем его и освободим яйца свободы от тирании фаллоса. И я прижимаюсь к стене и кричу: дорогие девственницы! Я действительно извиняюсь... я тоже жертва патриархата и угнетения! Я не могу быть тем мужчиной, которого вы так долго ждали. И они в ярости: почему? И я вытираю слезу: понимаете? Я... я гей.