Ш

Иранский вариант

Мне приснилось, что я живу в день после бомбы. И земля Израиля превратилась в ад на земле. Из-за мутаций уже невозможно найти миньян [кворум из десяти взрослых мужчин для молитвы] нормальных людей. По улице идёт человек с хвостом, обнимает женщину со свиным рылом, за ними на поводке собака с человеческой головой, которая гонится за кошкой, которая гонится за собственным мышиным хвостом. А вход в синагогу заблокирован толпой нищих и убогих. Один с хвостом вместо носа ищет кого-нибудь для обмена, виляя им над ртом: если у кого-то нос вместо хвоста, он наверняка страдает от запаха!
- А что он будет делать с хвостом?
- Может быть, господин случайно не любит свой нос?
И я хватаюсь за свой нос и убегаю. А из шляпы на полу доносится кроличий голос: умоляю, пожалуйста, не бросайте монеты. И я хватаю сзади за уши осла, который заглядывает в женское отделение синагоги [эзрат нашим], где находятся молящиеся, не знающие, мужчины они или женщины, и этот осёл лягает меня и убегает. А сама синагога кишит тысячью безумных идеологий, разных и странных. Раввин взял список "вещей, о которых я не могу никому рассказать" и повесил его на стену. Рядом со мной сидит одноруким осьминог, потерявший семь предыдущих щупалец в результате враждебной каббалистической деятельности и пострадавший в "несчастном случае на работе". Раввины смогли спасти только теоретический минимум для наложения тфилин [филактерий] - руку и голову, а каббалисты наложили на него обет молчания. Тогда он отрезает последнюю руку и пишет своей кровью, которая оказывается чёрными чернилами. Но что же такого важного ему нужно написать? Я заглядываю и вижу, что это лозунги, просто лозунги. Нет галахическому государству - да каббалистическому государству. Галаха едва может управлять общиной, только каббала может управлять государством. Народ требует "социальной справедливости"! (в гематрии [числовом значении букв]: Шабтай Цви [лжемессия 17 века]). И я спрашиваю его: что с тобой случилось? Что случилось со всеми из-за этих идей? И он пишет мне: раввины знают, но они скрывают. Но уже невозможно это скрыть: атомная бомба была не только физической бомбой, но и духовной! И все души пострадали. Были измерены такие уровни излучения, которых даже Моисей не получил при даровании Торы на горе Синай, которые убивают ангела за 5 минут. Берегись, они пытаются скрыть это любой ценой. Они боятся. Пожалуйста, помните мой случай! И он заканчивает писать и съедает это, причём с большим аппетитом.

И я возвращаюсь домой, закрываю жалюзи, и жена спрашивает: если я умру, ты будешь горевать? И я обнимаю её сзади и чувствую, что у жены вдруг нет хвоста. Что, она сделала нелегальную операцию? Раввины строжайше запрещают, так нас создал Всевышний, иначе начнётся бесовский хоровод, есть страшные проклятия и суровые наказания. Правда, говорят, что они просто хотят сохранить статус людей. Но это необходимо, это основа, на которой построено общество. И галахе пришлось давать ответы, она развивается в удивительных направлениях. Вот, в последний Суккот [праздник кущей] я не знал, как можно исполнить заповедь с самым большим в мире этрогом [цитрусовым плодом для обряда] размером с мою жену. А как быть с покрытием головы для женщины с коровьей головой - ведь у коровы есть волосы и на носу, не говоря уже о хвосте? И должна ли рука, растущая из головы, носить тфилин? Кошерна ли курица со свиным хвостом? Это не просто курьёз. Уже трудно найти нормальное мясо на шаббат. А люди, которые жуют жвачку, имеют раздвоенные копыта и разделённые копыта, убегают по улицам, опасаясь, что их съедят. И есть история о бездетной паре, у которой однажды после бесчисленных процедур родилась корова, и они просто не могли принять это, она заслуживает такого же отношения, как любая обычная девочка, и однажды по дороге в семинар она исчезла. И есть вопросы, которые угрожают разрушить бесчисленные браки, и решения не находят, люди уже боятся говорить о них. Нарушает ли тот, чья жена превратилась в животное, запрет "всякий скотоложник да будет предан смерти"?

И однажды утром в душе я обнаруживаю опухоль в душе. И опухоль может распространиться на корень души, а оттуда на корень душ народа Израиля, а оттуда метастазы могут достичь всех душ Израиля. И я знаю, что они не будут рисковать, что есть только одно, что они сделают со мной - карет [отсечение души]. И больнее всего то, что я даже не могу рассказать жене о своей болезни. Моя жена выдаст меня властям, и они уже дадут мне "лекарства". Я знаю их "лекарства". И у меня нет выбора, кроме как бежать и забыть.

И опухоль распространяется, и она вместе с ней. И я слышу о ней слух, какая-то далёкая подруга подруги видела её. И я знаю, что мне нельзя интересоваться, и получаю подозрительный взгляд, что ты слишком много разговариваешь с моей женой, слишком много интересуешься. Если бы они только знали, что я маскирую единственное, чем я интересуюсь, тысячей других вопросов. И вот однажды я вижу её, случайно. Мысли двух тысяч лет об этом моменте, что я сделаю, что она скажет. И она улыбается, привет. Привет. Ну тогда пока. Пока. И она бросает на меня последний взгляд. И я отчаянно пытаюсь прослезиться, чтобы она увидела, увидела! - и я не могу.

Мир наперекор

Мне приснилось, что я нахожусь в тёмной комнате, полной голых людей. И мы бежим внутри какого-то лабиринта, когда сверху нас бьют кнутами и загоняют во что-то, что это? Эта странная конструкция знакома мне из прошлого, из какого-то старого видео в интернете - газовая камера! - и в этой непонятной суматохе и криках в загонах толпу толкают в темноте под землю, я не знал, что эти камеры идут с подвалом, прямо в рай. И ангелы там плачут, говорят, что им нужно подготовить нас к серьёзному шоку, и рассказывают нам при сортировке на входе, что была Катастрофа - духовная. Уничтожили все души евреев - которые не успели войти и спастись в газовых камерах. А вы как раз живые. Да, окончательное решение было как раз избавлением - бесконечным решением, это был великий божественный план в конце изгнания, сокровенный мессианский сюрприз, подготовленный для последнего поколения. "Гитлер" в гематрии "осёл", отсюда его учение, учение белой расы. Но все те, кто сопротивлялся и бежал и не поднялся на небеса, не были спасены. Только те, кто пошёл, как вы, как овцы на заклание освящать имя Всевышнего, удостоились попасть сюда быть Израилем святыми овцами и пастись в раю у пастыря Израиля - Господь пастырь мой, не буду я в нужде. Идите посмотрите, какая трава.

И я понимаю, что Бог тайно скрывает каждую половину народа Израиля от другой половины - каждая половина думает, что все остальные уничтожены. Но почему, почему, чего, чёрт возьми, он хочет? И я знаю, что я знаю теперь тайну, но это запретная мысль, мне нельзя думать о ней, и я всё время думаю, что мне нельзя думать о "запретной мысли", чтобы Бог в раю не обнаружил, что я знаю, он может обнаружить всё, о чём я думаю, но если всё время думать о чём-то другом, он не сможет обнаружить, нельзя, нужно, скрыть. Нужно одеть эту мысль в другую мысль, совсем другую. Ты пошла в своём направлении, а я в своём, но ты знаешь, в конце всё-таки да, всё-таки похоже, что из нас что-то вышло, хотя и в другом направлении, хотя и в тёмном направлении, невозможном, не то чтобы кто-то знает, не то чтобы можно рассказать даже жене, не то чтобы ты можешь понять, я уже удалился на световые годы, даже на тёмные годы, но как-то, в конце, странно, всё-таки да. Всё-таки да. Жизнь наперекор. Есть жизнь наперекор.

И меня вызывают на входе в рай на допрос. Они думают, что пугают меня этими древними штучками. Ангел-страж, полицейский, сам выглядит как мафиози-преступник с крыльями, кого они пытаются обмануть. И он наклоняется ко мне: ты знаешь, самые глубокие тайны - это не тайны, которые ты знаешь, или которые ты не знаешь. Это тайны, которые ты не знаешь, что ты знаешь. Ты знаешь, о чём я говорю? И я смотрю ему в глаза и отвечаю с полным спокойствием: нет. И он смотрит мне в рот: всё-таки да, всё-таки да. Ты хочешь сделать наперекор Богу? И они дают мне в руку плод и отправляют внутрь. И говорят: это вкусно.

И я понимаю, что нужно устроить восстание в раю, нельзя позволить этому продолжаться, нужно добраться наверх, поговорить с Авраамом, Исааком и Иаковом или с пророками, рассказать им, что происходит на самом деле. Но как добраться до них там наверху? А все сидящие в раю только отдыхают и наслаждаются, и их ничего не интересует, не хотят слышать или знать о "второй половине", им всё равно, что это их братья, или даже их жёны, они встречаются с белыми ангелицами, которые не едят и не толстеют, а только становятся моложе с каждым днём. И я замечаю, что и они становятся моложе, вдруг у них появляется сила юности, и юноши рады вернуться к тому, чтобы быть детьми, а дети рады вернуться к тому, чтобы быть младенцами, и я думаю, что вот-вот от них ничего не останется. Все только любят сидеть на коленях, что, несомненно, приближает их к молочным грудям белых ангелиц. Самые старые теперь в возрасте до бар-мицвы [13 лет], уже не обязаны соблюдать заповеди, и скоро и они не останутся. И они всё время предлагают мне фрукты, к которым я не хочу прикасаться, и я смотрю на всю эту детскость вокруг, должно быть что-то в этих фруктах, что делает вечно молодым, может быть, это древо жизни, которое они бесконечно пожирают, и даже не пробуют от древа познания? И есть множество младенцев, брошенных на полу, плачущих и кричащих, барахтающихся в собственных экскрементах и умирающих, и некому о них позаботиться, ангелицы давно улетели играть в облаках, или, может быть, отвечать в небесах. И я решаю вырастить столько, сколько смогу, на чистом мясе. Но где взять мясо? И я даю фруктам сгнить и кормлю их червями и личинками. И я бегаю между младенцами в безумии, тысячи младенцев, которые, если я не накормлю их, умрут от голода, и, конечно, случается много несчастных случаев, и не раз я случайно наступаю на головы младенцев и раздавливаю их, нет времени, нет времени, это цена, я спасу больше так. И я учу их под строжайшим запретом Торы не есть от плодов, только от ползучего. И эта моя призрачная армия ползёт и растёт и растёт, к новому завоеванию небес плотью, чтобы сделать наперекор Богу. Жизнь наперекор. И я думаю о ней, и я думаю, что всё-таки да. Всё-таки да.

Абсолютная честность

Мне приснилось, что моя работа - исследователь деревьев. Я подхожу к дереву и начинаю бить его топором: ты думаешь, я плохой следователь? Я хороший следователь. Начинай говорить сейчас, или я позову доктора. И тогда мне позвонили. Переводят сумму. Вам потребовалось много времени. Да, есть проблема. У меня нет счёта, только наличные. И мне дали какой-то адрес в запретном городе. Тель-Авиве. Я сказал, что я в инвалидной коляске, посыльный придёт забрать сумму. И я оделся во всё чёрное, чулок на лицо, тёмные очки. И вошёл. Там сидела докторша. Абсолютно в белом. Я прошептал ей: ты знаешь, ты не знаешь, но ты была следующей в очереди. Твоя ошибка была сочетанием отсутствия верности и верности. Ты в семь раз лучше её, но тебе не хватает основы. Смешно думать, что ты величайшая упущенная возможность моей жизни, а я - твоей. И как близко это было! Я уверен, что ты что-то почувствовала, тогда. Такие судьбы не решаются без того, чтобы что-то почувствовать. Я достаю топор и продолжаю: если бы я только продержался ещё месяц, или если бы ты продержалась на месяц меньше. Есть девушки, которые хотят слишком многого. Ты, наверное, удивляешься, что я говорю с тобой с абсолютной честностью, без размышлений, несмотря на огромную опасность, несмотря на то, что я совсем не знаю тебя. Понимаешь, я женат, что мне нужно - это кто-то, с кем можно говорить с абсолютной честностью. Раз в две недели, в общественном месте. Только абсолютная честность с обеих сторон, и не более. Что ты скажешь?

Поддельный адрес электронной почты

Мне приснилось, что ходят слухи, что Моисей возвращается, вся страна, волны слухов, и уже есть дата, никто не знает откуда, но все говорят, что это та самая дата, и все величайшие раввины приходят и ждут, и он спускается с горы, настоящий Моисей, не тот поддельный, которому нужна была маска, и он спускается с золотыми скрижалями и кричит: вот боги твои, Израиль! Прелюбодействуй! Убивай! Возжелай! Крики отчаяния, крики из толпы: нет! Нееет! Всё было ложью -

Ш'. Ты не знаешь меня, и я не знаю тебя, и никогда не узнаю. Наша связь будет происходить только так и никак иначе. Я посылаю тебе материалы, а ты пишешь мне, что ты думаешь. Если ты в какой-то момент решаешь не отвечать - связь прерывается. Я не преследователь. Если ты пытаешься каким-либо образом выяснить, кто я - связь прерывается.

Я есть тот, кто я есть

Мне приснилось, что я говорю себе: я открою тебе тайну. Это как молиться. Я ищу её в сети три раза в день, годами, и никогда не нахожу. Может быть, она вышла замуж и сменила фамилию... И тогда - однажды она возвращается к вере. И вдруг её легко найти в сети - разведывательный прорыв. И я вижу её фотографию с мужем на заднем плане. С ней не случилось ничего плохого. Милые дочери. По-прежнему лучшая подруга. Счастлива. Нет справедливости в мире? Не могу, не верю, хочется взломать Бога. Но я не разбираюсь в этом, с чего вообще начать? Я должен быть юзером, праведником, чтобы вообще иметь доступ и можно было начать угадывать имена и пароли. И я готов поспорить, что среди всех этих старых праведников, которые едва умеют нажимать на буквы, есть несколько, чей пароль - преступная халатность, и у меня даже есть несколько кандидатов. Но как вообще войти? Нужно где-то внедрить вредоносный код, ввести какое-то противоречие, о котором никто не подумал. И я заворачиваюсь в талит [молитвенное покрывало], прячусь в штраймл [меховая шляпа хасидов], и молюсь, чтобы эта молитва не была принята. Благословляю, чтобы это благословение не исполнилось. И Бог начинает перегреваться, ангелы машут крыльями всё быстрее и быстрее, ревут, и Бог застревает, входит в бесконечный цикл. Я есть я есть я есть я есть... И он требует все системные ресурсы, ещё момент и мир исчезнет, сервер падает. И вдруг его процесс убивает сам себя. Бог совершил самоубийство! И я смотрю в системные записи и вижу, что он исчез. Так как же я всё ещё здесь? Единственная возможность в том, что оказывается, Бог - не сервер, он тоже просто юзер! Может быть, суперюзер с правами Бога, который пишет код системы изнутри, но всё же юзер. И я ищу, где он спрятал ангела смерти, он должен быть где-то. И я обнаруживаю, что Сатана зашифрован бесконечное число раз. Зашифрован внутри зашифрованного. Тайна без конца. Не только свет, но и тьма бесконечна. И даже если я использую все системные ресурсы - я никогда не смогу расшифровать его бесконечное число раз. Но должен быть способ, если бы я только нашёл правильное место в памяти, где записано, жива она или мертва. Достаточно изменить один бит с нуля на единицу, чтобы превратить её в несуществующую. Убить единственную женщину, которую ты любил.

Трубящий в шофар

Мне приснилось, что жена жалуется, никогда не интересуешься, не обращаешь внимания. Тогда я спрашиваю её: как дела? - Текиа! Шварим! Труа! Ну вот, поэтому я и не обращаю внимания. Перед сном я подхожу обнять её сзади, а она: Текиа! Шварим! Труа! И так во всём. Текиа! Шварим! Труа! Тогда я взял шофары и вставил ей в уши, и я пытаюсь потянуть и вытащить их, застряли. Ей даже идёт. Выглядит как баран, или поскольку она женского пола, она скорее овца? И это животное живёт у меня дома, ест орегано и цветы в горшках, спит рядом со мной в постели. И я не знаю, что делать - возлечь с животным? С одной стороны нельзя, она скотина, с другой стороны можно, она моя жена, и это обязанность, заповедь. И я вспоминаю слова мудрецов о тесном лоне лани, которая мила своему супругу как первое соитие. И я думаю, я должен, хотя бы чтобы досадить нацистам, делали детей, не любовь. И я не могу и женюсь на другой женщине, и привязываю этого барана во дворе. И новая жена говорит: скажи ему. Всё время смотрит на меня. У него злые глаза.
- Сказать ему? Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал?
И она докучает мне. И я вижу, что его рога запутались в чаще, и веду его на гору Мориа. И мы говорим по дороге, слова Торы, когда говорят, что жертвенник плачет о первой жене, какой это жертвенник? Золотой, медный? Это может вызвать ржавчину. Земляной жертвенник? Грязь. Даже если это помост из камня - в конце концов вода источит его, подумай обо всех поколениях, всех слезах. И я пытаюсь сделать вид, что иду с ножом, чтобы ангел пришёл и остановил меня, но он не приходит. И я строю другой жертвенник, чтобы обмануть ангела, ведь он наверняка читает мысли, на этот раз по-настоящему, чтобы я сам подумал, что это по-настоящему, и он скажет мне нет, и я поднимаю нож, на этот раз, правда, я серьёзен! И - ничего. Ангел наверняка видит сердце, нужно действительно намереваться убить её, и только потом остановить себя в последний момент (и снова целый спектакль, новый жертвенник) и тогда поднимаю руку - и я вижу на этот раз краем глаза, что вот ангел идёт, и вот я опускаю руку, но ангел вместо того чтобы остановить толкает мне руку и ой нож входит, но вместо кошерной шхиты, порез в шейной артерии, и огромная длинная струя крови брызжет и заливает меня, и ангел возглашает нараспев: Текиа! И затем ещё одна струя, и ещё одна, и ещё одна, и ангел напевает как кантор: Шварим! И у неё остаётся ещё немного крови, но овца ужасно напряжена, её сердце бьётся как безумное, глупая, она должна оставаться спокойной, она не понимает. И остатки крови выбрызгиваются маленькими струйками одна за другой за другой, и ангел поёт мелодично: Труа! И тогда кровь льётся. Без силы и напора, но и без конца. Ещё и ещё ещё. Стекает по жертвеннику, по горе, по земле. Покрывает всю страну. Всю землю. И ангел провозглашает: Текиа гдола [великое трубление]. И он трубит мне в ухо и поёт: в следующем году в Иерусалиме.

Учение тайны

Мне приснилось, что я слышу грохот на кухне, и я просыпаюсь и вижу, что моя жена танцует так, как она никогда не танцевала со мной. Она теряет контроль над левой ногой, пытается пытается удержаться и бум ударяется о холодильник, и она не сдаётся, не понимает, что не так, и на этот раз правая нога не держится, она пытается пытается устоять, и бум ударяется о раковину. И так далее, и я не могу поймать её. Её голова странно наклонена в сторону, всё время смотрит и ищет в сторону, хотя там ничего нет, прислушивается туда, будто должен прийти кто-то. Кто-то, кто не я. И я ищу в Талмуде, что это за странное поведение такое, или может где-то в поским [галахических кодексах] можно найти, каков закон в таком особом случае, что делать. А если это вообще духовная болезнь - где я найду каббалиста, который принимает сейчас посреди ночи. А если это современный случай древней духовной болезни, как компьютерная проказа, может вообще нужно позвать коэна? И я углубляюсь в книги, и наконец она полностью успокаивается, растягивается на кровати как спящая, только её глаза прыгают в стороны. То есть они полностью закрыты, и она ничего не знает - но внутри они движутся как во сне. И я пытаюсь расшифровать по движениям, что ей снится, вот сейчас ясно, что она выходит из двери, поворачивает направо, налево, и вдруг я понимаю, что она идёт во сне в дом наверху, где никто не знает, кто живёт. Встреча, о которой никто не знает. С кем это может быть? Что они там делают, о чём она мечтает, какая у неё тайна? И наступает утро, наконец-то можно пойти с ней в больничную кассу, но я говорю себе: вот её состояние улучшилось, она успокоилась, я не спал всю ночь, я посплю только 5 минут и отведу её. И я засыпаю. И мне снится, что я жду её в страшном доме наверху, тайная встреча, скандальная, и там я смогу раскрыть тайну, но она не приходит и не приходит. Может я ошибся в месте встречи? Чего она ждёт, почему она не идёт. И вдруг я просыпаюсь - и вижу, что уже 5 часов вечера. И на этот раз её глаза полностью открыты.

Мой последний путь

Мне приснилось, что мы собираемся выйти из дома, жена уже снаружи, и я выключаю весь свет, и вдруг в темноте видно на мне маленький красный свет, который нельзя было увидеть раньше, красная точка на голове, кто-то наводит на меня красный лазер, как у убийц! И инстинктивно я отступаю во внутреннюю комнату и вижу, как лазер ищет меня и исчезает. И я думаю, что теперь всё исчезнет, никто в мире не знает пароль от компьютера, и жена меньше всех. И мысль дать жене пароль пронзает меня, они наверняка придут сейчас искать меня в доме, она оставила дверь открытой. И я нарочно оставляю дверь открытой и бегу наверх по лестнице, несмотря на то, что оттуда некуда бежать, потому что именно такие вещи могут спасти тебя, именно глупая идея. Кто пытается убежать наружу или спрятаться в умном месте - это совершенно предсказуемо, и его ловят и ликвидируют. Но именно такое отклонение. Достаточно подняться немного и сидеть тихо, капля удачи, они поднимаются наверх в квартиру и не находят тебя и бегут наружу искать тебя, и ты жив. Но кто вообще захочет убить меня? Действительно может быть из-за этого? Это должно быть это, ведь я знал, знал, что схвачу рак или что-то, ангел смерти не прощает, Бог не фраер. Какая глупость это была положить всё на компьютер, я должен был, я должен был, но теперь слишком поздно. Ничего не останется, ничего. И я решаю всё-таки бежать наружу. И снаружи жена в бешенстве: сколько я жду, мои родители ждут, все ждут, опять позоришь меня, опять забыл себя за компьютером, да? С каким идиотом я поженилась. И я всё время подпрыгиваю и танцую и кружусь вокруг неё кругами по дороге к автобусу, чтобы они не могли навести на меня лазер, и жена плачет: с каким идиотом я поженилась.

Операционная система снов

Мне приснилось, что я предупреждаю тебя, мы говорили об этом в автобусе. Я извиняюсь муж мой. Мы как раз хотим послушать. Посмотрите, как я вам отвечу, задайте мне вопрос по Рабейну Таму. Куда все бутылки исчезли со стола. Это неправильно, что ты берёшь меня за руку, ты не знаешь, как я веду себя хорошо. Тебе не стыдно позорить меня перед всей семьёй? Ты даёшь мне обязательство ещё этой ночью. Этой ночью ты слышишь этой ночью. Этой ночью. Этой ночью.

Праздник дарования коровы

Мне приснилось, что я поссорился с её родителями, потому что она поссорилась с моими родителями, и теперь мы попали и придётся делать праздничную трапезу одним вместе. И жена изумляется: что ты делаешь на столе? Стол - это жертвенник.
- Ты можешь, пожалуйста, убрать нож?
- Ты собираешься испортить мне праздничный стол?
- Поднимайся сюда, если хочешь поговорить со мной. Ты не видишь, что я занят посреди сложной операции, в которой ты вообще ничего не понимаешь? Перестань делать из всего салат.
И она краснеет как помидор: Что ты животное! Только звери едят на столе, люди сидят снизу.
- Дорогая, у тебя проблема с управлением гневом.
- Дорогой, можно подумать, речь идёт о срочной операции по спасению жизни. Ох какое счастье мне выпало, вышла замуж за доктора. Всякий спасающий одну душу в Израиле... Отвращение. Всё время делаешь мне посмертные операции, патологический случай - и вот она снова поднимается до высоких тонов, уже невозможно понять её - зверь, тело, труп, падаль.
- Осторожно, как бы горло не выскочило.
И она не отвечает, и я вздыхаю с облегчением. Наконец-то тонкая тишина. Если бы я только смог. Сдвинуть только эту вену. Осторожно, с большой осторожностью... Она встаёт из-за стола и начинает его переворачивать, чтобы я упал! И я держусь за праздничную скатерть ногтями: посмотри на себя, кто здесь зверь? Ты нарушаешь всё расследование, в конце как всегда скажут, что причина смерти - кошерная шхита [ритуальный убой]. А я говорю тебе - эта корова была убита, уууубита. И ты ешь мне улики. А теперь, кхм, пожалуйста. То, что я ищу, это маленькое маленькое маленькое...
- Ты болен, что тебе действительно нужно - это ветеринар. Я же знаю, что ты ищешь. Эти твои тонкие кусочки, только кожа да кости. Что ты раздеваешь их своими грязными руками, только смотришь? Эта твоя тонкая скотина, ты думаешь, она проглотит грубую скотину? В твоих снах.
И я смотрю на неё сверху, и с этого угла кажется, что виден даже вырез, при всей скромности, это немного сложно с её огромными грудями, которые невозможно спрятать ни в одном платье, и я думаю, что они настоящая причина, почему я женился на ней. Просто не мог представить умереть, не узнав, каково это - прикоснуться к таким кругам. И она ловит, что я смотрю, не в глаза, она знает, как они сводят меня с ума, и насмехается надо мной раскрасневшись, передразнивая ту, кого она называет "тонкой скотиной": иди иди к своему выросшему младенцу, малышок хочет корову из молока, не из мяса...
- Что ты смешиваешь мясо с молоком, молоко с мясом!
Одна мысль вызывает у меня рвоту. И я уже не могу сдерживаться. Всё, что накопилось и накопилось в животе поднимается из желудка, в бешеном потоке, огромными волнами, и выходит ещё и ещё и ещё и я пытаюсь кричать во время "причина смерти" рвота! "отравление" рвота! "жена моя" рвота! "любимая" рвота! "любовь" рвота! и это выходит и выходит и нет контроля. И это не перестаёт говорить изнутри меня, на этот раз война не Йом Кипур [Судный день], а противоположный праздник, Бикурим [Первинки]. И звук сирены становится всё громче и громче, и уже видны голоса по телевизору, и взрывы, и сообщают о тяжёлом газовом облаке. Но разве не каждое облако состоит из газа? Нет, из воды. И в один момент мы забываем все беды и спускаемся в убежище. И сообщают, что на этот раз дарование Торы будет внутри земли. Вместо горы есть огромный кратер, и скрижали будут, видимо, на дне ямы. Кто спустится туда для нас? И выбирают мою жену! Оказывается, она самая праведная во всём народе Израиля. Не из-за её поступков, не то чтобы она особенная сама по себе, а только благодаря мне, потому что она страдала от меня больше всех других. И инструктируют её: в глубине атомного убежища есть кнопка, и чем важнее, тем глубже в земле: наверху простой народ, под ними врачи и представители свободных профессий, под ними только гении будущего и протекционеры, и под ними, под ними... И тайны государства похоронены глубже всего, и ты должна пройти министров, и самое нижнее нижнее убежище премьер-министра, оттуда кончается бетон, который выкопали, только пещера, которая спускается до самого низа. Мы ждём, когда ты вернёшься. И она не возвращается. И все ждут и ждут, но я уже знаю, что она не вернётся. И больше всего я жалею, что не сказал ей, что люблю её, прежде чем она ушла. Такую маленькую вещь не мог? И я говорю им: моя жена была из золота. Давайте сделаем женщину из золота. И я говорю им принесите, принесите ещё золота, моя жена была более полной, не скупитесь, положите ещё здесь в живот, и здесь тоже. Не приукрашивайте. Я хочу её такой, какой она была на самом деле. Только из золота.

Божье дерьмо

Мне приснилось, что Бог сделал какашку. И его какашка, видимо, стоит больше, чем золото других, потому что многие поднимаются на гору экскрементов, готовые рискнуть утонуть внутри, или задохнуться от вони, или чтобы на них упало с небес и похоронило заживо, что случается рано или поздно. И действительно есть место, откуда те, кто поднялся выше него, не вернулись. И я присоединяюсь к альпинистской экспедиции, со специальным оборудованием для выживания в какашках, все покрыты как чёрные астронавты с головы до ног, и даже наши ослы носят огромные противогазы и выглядят как стадо монстров. Но невозможно совсем не дышать, и многие из восходителей теряют сознание от тяжёлого облака вони, невозможно видеть метр вперёд, и тратится всё больше и больше драгоценной рабочей силы нести их вниз, пока уже не становится опасно продолжать с такими малыми силами. И вдруг падает с небес огромная коричневая гора - - всё рвётся и кружится, и я лечу и качусь километры, не вижу больше никого: все погибли? Или я потерялся? И я иду один по огромным горам испражнений, новый и дикий мир, где не ступала нога человека. И видны внутри земли много костей животных, это со времён, когда Бог ел жертвоприношения, и тогда есть сухой слой в две тысячи лет, и снова тысячи костей, и я потрясён обнаружить, что это человеческие кости. И сверху более новый слой, мягкий, зыбучий, и вдруг я вижу золото в дерьме, настоящее золото - это кольцо - обручальное кольцо моей жены.

Как оно попало сюда? Не может быть, чтобы моя жена занималась человеческими жертвоприношениями. Но также не может быть, чтобы она сняла кольцо! И вот за поворотом есть зелёная цветущая деревня, зеленее зелёного, видимо, это лучшее удобрение для роста, и я думаю, что если ты существо без носа или без обоняния, это наверное просто рай. Только есть чёрные мухи, размером с орлов, которые гонятся за мной. И я спасаюсь бегством по всем переулкам, и странные люди в деревне кричат: не бойся их, все мухи летают только вокруг одного дома, иди посмотри! И внутри я вижу, что это как ловушка, и они все тянутся к ней как к дерьму, с настоящей сексуальной страстью. И я скольжу по дерьму и падаю внутрь, как в жерло самого большого унитаза в мире, и внутри него тысячи тысяч мух без крыльев, сидят кругами и слушают, бзззз. И в центре сидит как какая-то святая дева, в новом белом свадебном платье, в пышном силуэте с изумительными изгибами, королева мух, жужжит им приказы, и я оборачиваюсь и вижу, что это - моя жена. И я смотрю ей в зелёные глаза глубоко глубоко, глубже, чем когда-либо смотрел раньше, или вообще думал, что там есть, может быть впервые в жизни я действительно смотрю ей в глаза. И я говорю ей: я люблю тебя.