Идеология в кризисе: об инновационной идеологии как замене консервативной идеологии (часть 2)
Инновационность схожа с консерватизмом в том, что предпочитает заменить идеологию методологией, но просто выбирает более обоснованную методологию, чем консервативная - и главное, более быструю и гибкую. Политология в наши дни призвана расширить свои горизонты и применить уроки и методологии обучения, освоенные в теории организаций и в мире алгоритмики. Тогда она обнаружит, что перед ней открываются новые горизонты огромного организационного методологического опыта, основанного на миллиардах лет эволюции (эволюционные алгоритмы и алгоритмы, вдохновленные нейронауками), на новых математических и физических идеях [не дай Бог], на самом научном методе - а также на уроках из мира стартапов, действующего в экстремальных условиях среды
О государстве как организации и об организации как государстве
В наши дни главная значимость исторического философского изучения теории государства касается не самого государства - а организации. Сегодня организационная философия включает в себя философию государства как частный (и важный) случай, но её область охватывает намного больше, чем государство, которое является проблемной организацией в упадке, простираясь к центру нашей экономической и технологической жизни - построенной как бесчисленные организации. Платон не знал ООО, или фондовый рынок, или современную армию, или академический факультет, или интернет-корпорации, или весь тот огромный организационный мир, который окружает нас сегодня и во многом определяет нашу судьбу и сознание, но его идеи об идеальном государстве можно перевести в идеи об идеальной организации - и в организационную теорию - как и идеи любого классического мыслителя в истории политологии. Так мы можем проецировать на теорию организаций и разделение на правых и левых, или спор между консерваторами и революционерами. И это работает и в обратном направлении: мы можем проецировать идеи из организационного мира в мир государственный.
Как пишет Платон в "Государстве" - крупные буквы государства позволяют легче прочитать этическую карту, чем более мелкие буквы человека, или, возможно, организации. Но может быть верно и обратное, и именно мелкие буквы организации позволяют предвосхитить письмо, которое еще не достигло государственного уровня. И поскольку малые организации (например, стартапы) находятся сегодня под гораздо более жесткими системами ограничений, чем государство, и даже более крупные организации, такие как корпорации, их эволюция намного быстрее, и им пришлось адаптироваться таким образом, к которому государство еще не приспособилось - и именно там мы часто находим последнее слово с точки зрения организационной адаптации. Но являются ли эти организации консервативными? Ну, в самом деле. С другой стороны, это определенно и не хаотичные организации. Или организации, где есть свобода. Или равенство. Или братство. Эти организации нашли методологию, которая максимизирует только одну ценность: инновационность. И так же на государственном уровне - против растущего правого консерватизма наших дней, на фоне растущих страхов перед будущим, угрожающего замедлить и затормозить развитие цивилизации на критическом этапе, следует противопоставить не беспомощных и нерелевантных левых, а метод инновационности.
Можем ли мы представить коммерческую корпорацию, принимающую консерватизм как метод? Сколько времени потребуется такой корпорации, чтобы обанкротиться в современной деловой среде? Так почему же мы рекомендуем государству то, что никогда бы не порекомендовали организации, в которую вложены наши деньги (даже деньги консерваторов)? И в нынешней ситуации, когда государство все больше приобретает черты коммерческой корпорации, конкурентоспособной на глобальном рынке, почему не поверить, что время государственного консерватизма тоже прошло? Чтение мелких букв стартапа или человека, требующего постоянных изменений, учит нас о средних буквах корпорации, которая учит нас о крупных буквах государства. Консерватизм кажется подходом, находящимся в беде, как и корпорация, которой сегодня управляет идеология - тоже в беде. Консерватизм ведет прошлые войны против больших идеологий и их революций, но война будущего - это именно быстрые, частые, адаптивные, творческие - и не идеологические изменения. Когда среда меняется быстро, глупо с эволюционной точки зрения сохранять постоянную или низкую скорость мутаций и не увеличивать экспериментирование быстро. Это рецепт вымирания вида, как и рецепт вымирания государства (вполне вероятная возможность в следующем столетии! И именно из-за его встроенного консерватизма). Если так, то в чем источник привлекательности консерватизма в эпоху беспрецедентных инноваций?
Консервативные инновации и инновационный консерватизм
После примерно ста лет модернизма разрушения прошлого и пустых инноваций ради инноваций во многих культурных и академических областях, сопровождавшихся масштабной промывкой мозгов, консерватизм и традиционные (а иногда и религиозные) концепции часто сияют подрывным светом, окруженным ореолом андердога, разрушителя условностей и парадигм, иконоборца и нонконформиста, привлекающего многих - из-за новизны в них (какая ирония!). Но коррекция, в которой нуждается модернистская инновационность, не реакционна и не через консервативный антитезис (чье достоинство сохраняется на своем месте, как баланс модерну), а через синтез между консерватизмом ради консерватизма и инновациями ради инноваций. Самый эффективный и инновационный метод инноваций, известный нам - это научный метод - и он сохраняет впечатляющую консервативную непрерывность знаний. Этот метод использует эксперименты, случайность и статистические инструменты для выведения заключений в сложных и хаотических средах. Этот метод также является вдохновением для идеи "бережливого стартапа" [lean startup], которая является фундаментальной организационной идеей современного стартап-мира, сформулированной Эриком Рисом и распространившейся как пожар в поле (быстрая адаптация, мы говорили?). Речь идет о стартапе, который проводит научные эксперименты (случайные и контролируемые) над своей хаотической бизнес-средой и быстро меняется в соответствии с результатами эксперимента. Кроме того, как научный исследователь, он быстро начинает с простых гипотез и продвигается к сложным через идею MVP - Minimum Viable Product [минимально жизнеспособный продукт], что в переводе на крупные буквы государства это Minimum Viable Policy [минимально жизнеспособная политика]. Это означает быстро выпускать во внешнюю хаотическую среду самую простую минимальную политику - чтобы проверить её и улучшить в коротких циклах. Насколько эта идея отличается от больной практики ранней и неудачной оптимизации политики и законов "умными" законодателями без их практической проверки? И насколько быстрее и эффективнее консервативных процессов определения политики с бесконечными балансами и обсуждениями.
Эта стартаперская методология на государственном уровне будет выглядеть примерно так: инициирование бесчисленных контролируемых экспериментов (включая использование случайности), в малом или широком масштабе, изменений политики, и постепенное распространение успешных и обоснованных из них на все государство как расширяющийся эксперимент, стремясь к быстрой эффективности и оптимизации. Все это при открытости к проверке диких гипотез и иногда даже случайных мутаций политики. Введение случайности в отношении населения, конечно, не оправдано идеологически (почему, например, размер пособия должен случайно варьироваться между индивидами в экспериментальной группе?), но оправдано методологически. Такое государство не формирует политику, а проводит контролируемые эксперименты над своими гражданами, и возможно, над своими врагами, и действует согласно результатам. Фактически, такое государство - это методология, или область исследований, изучающая граждан определенного государства. Какая система голосования повышает явку? Давайте проведем эксперименты. Какая система налогообложения увеличивает сумму доходов государства и частных лиц? Проведем эксперименты. Какая политика приводит к меньшему насилию из арабской деревни на территориях? Давайте проведем эксперименты. Традиции и идеологии не важны - только результаты. Спор может оставаться о измеряемых целях, но путь следует оставить экспериментаторам. Изменения политики, не основанные на эмпирических экспериментах - нелегитимны (как отличается от современного законодательства!). Поэтому этот метод основан на опыте гораздо больше, чем консервативный метод, который в конечном итоге склоняется к очень консервативному, человеческому и ограниченному опыту - опыту прошлого. Это вместо того, чтобы превратить опыт в механизм, исследующий настоящее и по нему формирующий будущее - как в инновационном методе.
Будущее политологии
В конечном счете, учитывая частые изменения в мире, ни слева, ни справа нет тех, кто думает, что государство не должно постоянно меняться. Главный вопрос - какой правильный метод для государства. Идеологическое мышление, как справа, так и слева, представляет конечную цель, к которой должно стремиться государство, как функция стремится к предельному значению. Это мышление уже "разгадало" правильный алгоритм и стремится только реализовать его и продвигать все время к его цели - обучение идет в фиксированном направлении. Прагматично-реалистическое мышление представляет жадный алгоритм, пытающийся оптимизировать в краткосрочной перспективе (а популизм - это жадный алгоритм по отношению к внутренней реальности вместо внешней). Напротив, консервативное мышление подчеркивает именно необходимость в непрерывном и постепенном алгоритме обучения, взвешенном с прошлым, который не чувствителен к шумам настоящего и каждому новому данному. Консервативный алгоритм менее уязвим к необоснованным обобщениям, но с другой стороны намного медленнее - что неприемлемо в ускоряющемся мире, в отличие, возможно, от постоянной среды. В ускоряющейся среде есть потребность в гораздо более быстром алгоритме, и с другой стороны нужно сохранять его обоснованность - и для этого можно просто собирать гораздо больше данных, не только данные прошлого, но через активные эксперименты. К нашему счастью, научный метод хорошо работает уже около 500 лет, и к нашему еще большему счастью, информационные технологии впервые позволяют применить его на государственном уровне - на гражданах, как они позволяют стартапу применять его на уровне программного обеспечения - на пользователях. Результат будет один: беспрецедентные инновации и беспрецедентная обоснованность - благодаря государственному эмпиризму. Консерватор подобен убежденному ученому-эмпирику, который игнорирует научный метод, основывается только на естественных, а не инициированных экспериментах, и предпочитает отдаленную во времени (и предвзятую) базу данных актуальной и случайной базе данных. В этом смысле он ученый-теоретик (который резко критикует теоретического ученого!) - вместо лабораторного ученого.
Когда сам человеческий мир стоит перед переходом к полу-человеческому обществу (и не обязательно пост-человеческому), консервативное осознание исторических человеческих слабостей не является правильным сознанием для борьбы с изменениями, потому что главная угроза исходит именно от новых человеческих слабостей (например, неврологическая зависимость от push-информации с экранов) и компьютерных слабостей - и балансы прошлого аннулируются. Поэтому именно метод без человеческих сентиментальностей, как научный метод, лучше построен для борьбы со сложностью будущего, чем человеческие неврологические предубеждения. Консерватизм, вероятно, был средним и разумным историческим идеалом для человеческого государства, но как жаль, что сегодня мы уже стоим на пороге алгоритмического государства, которое позволяет совершенно иную организацию, и новые формы левого режима (например, алгоритмический коммунизм, где экономика планируется центральным алгоритмом эффективнее капиталистического). Против планирования сверху вниз (что является истинным значением левых) и формирования снизу вверх (истинное значение правых) - двух алгоритмов с известными недостатками, зависящих от больших и медленных циклов обратной связи - нужно поставить короткие циклы экспериментального государства. Возможно, консерватизм был в прошлом лучшей стратегией для управления делами настоящего (оптимизация согласно опыту прошлого), но дело человеческого общества никогда не было в настоящем - а в будущем. Это от природы человека как машины будущего, и отсюда революционность и инновационность человеческого общества. Сегодня - будущее актуально как никогда, а консерватизм менее уместен, чем когда-либо - и эта ситуация только усугубится, как любая гуманистическая реакционная реакция на эпоху информации и становление сверхчеловеческого интеллекта, как слева, так и справа. Не природа человека, хорошая или плохая, является проблемой нашей жизни - а природа компьютера.