Твой кот вредит тебе

Домашние животные - не автомобили, дома, растения или какие-либо другие предметы - являются наиболее тиражируемыми объектами в современных социальных сетях. Вокруг них существует редкий консенсус, скрывающий моральное искажение, скрытую теологию и удовлетворение темных потребностей, которые уже не являются легитимными в человеческих отношениях

Meow_Too#  (источник)

Почему - в отличие от распространенных опасений по поводу смартфона - критическое отношение к домашним животным настолько редко? Домашнее животное и смартфон - оба являются вредными привычками, использующими ограниченные человеческие ресурсы в современном мире и эксплуатирующими для этого структурные неврологические слабости своих владельцев для создания зависимости. В определенном смысле животное наносит больший вред человеческим связям своего владельца, чем смартфон. Если смартфон работает в основном через нейромедиатор дофамин, создавая ложный, но постоянный интерес и новизну, то животное работает напрямую с окситоцином и лимбической системой, будучи млекопитающим как мы, и создает эмоциональную зависимость, которая часто превосходит зависимость в обычных человеческих отношениях и даже способна служить их удовлетворительной заменой. Мы еще не слышали о смартфоне, заменяющем отношения с ребенком или партнером, но нам определенно известны многочисленные случаи, когда собака или кошка выполняют эту функцию.

Подобно смартфону, связь с животным более вознаграждающая, чем связь с другим человеком. Любовь, которую оно дает, безусловна, зависима и никогда с нами не спорит, и находится под нашим полным контролем, как ни один человек в какой-либо моральной системе отношений не может быть. Таким образом, оно удовлетворяет фантазию об абсолютном контроле над объектом любви, что уже невозможно в современном мире ни в отношениях между партнерами, ни даже в отношениях с детьми. Связь с животным может быть более любящей, чем связь с людьми, которые постоянно разочаровывают и могут покинуть нас по собственной воле, и она, конечно, гораздо менее требовательна.

Домашнее животное разрешает конфликт между любовью и властью, оно является последним воплощением превращения субъекта в нашу собственность, как при рабстве или в патриархальной семье, и оно никогда не сообщит нам, что влюбилось в других хозяев и покидает нас. Мы его владельцы, и использование этого слова все еще легитимно. По мере того как отношения с партнерами и детьми становятся менее контролируемыми, менее стабильными, предъявляют нам больше требований и более подвержены разочарованиям, человеческая потребность в властной, абсолютной любви "пока смерть не разлучит нас" находит свое удовлетворение в неговорящем животном, вместо диалога между равными субъектами. Владение животным ради любви - это новая современная концепция "домашнего питомца", в отличие от сельскохозяйственного или домашнего животного (ведь кошка раньше воспринималась как принадлежащая дому, а не субъекту - истребитель мышей, а собака предназначалась для охраны дома снаружи - а не для сна в постели хозяина).

Иллюзия естественности защищает домашних животных от критики современности, но в них нет ничего "естественного", и не из-за их одомашнивания или введения в дом, а из-за их превращения в субъекты в современном сознании. В отличие от отношений с животными до двадцатого века, распространение животного как полноценного члена семьи - а иногда и как замены настоящему ребенку - это новое явление. Как смартфон был разработан с помощью алгоритмов для создания зависимости, так и животное было сформировано посредством естественного алгоритма взаимной эволюции, чтобы вознаграждать нас за его кормление через милоту (которая является сходством с человеческим младенцем - например, увеличенные глаза по отношению к голове, отсюда и слово "питомец"), физическую привязанность и взгляды, высвобождающие окситоцин, мягкий мех, разработанный как наиболее приятный для человеческого осязания (эволюционный остаток нашего предпочтения к шерсти детенышей?), и ряд коммуникативных поведений, эксплуатирующих человеческую нарциссическую потребность в бесконечном обожании (например, виляние хвостом).

Если жертвоприношение и поедание животных в прошлом было отождествлением с "грозной" божественной силой, то сегодня мы можем создать себе домашний культ, который ежедневно поклоняется нам благодаря кормлению, и таким образом отождествляться с центральной силой нашего времени - владельцем материальных ресурсов, капиталистом, применяющим "мягкую" силу и покупающим лояльность с помощью корма. Если в прошлом животное - находящееся на грани между объектом и субъектом - воспринималось как полный объект, то сегодня оно полный субъект, не вопреки, а именно благодаря тому, что является ослабленным субъектом - ребенком, который никогда не вырастает, не взрослеет и не восстает против кормящей руки. Все это соответствует морали "слабых", предпочитающей нуждающийся субъект автономному, и таким образом наша альтруистическая забота о животном утверждает нас как "сильного" и "морального" субъекта одновременно (то есть, в соответствии как с американским, так и с европейским этосом). Это источник усиленного присутствия домашних животных в социальных сетях и их сильного лобби, которое будет преследовать любого, кто будет замечен в жестоком обращении с ними. Не только пушистая приятность - но и моральная приятность.

Содержание домашнего животного должно восприниматься как дурная привычка, удовлетворяющая инфантильную потребность, подобно употреблению сладостей вместо еды, или употреблению наркотиков как замены реальным переживаниям, или проституции как замены сексуальности. Во всех этих областях распространенная моральная критика наших дней - находящаяся под влиянием христианской идеи жертвы и вины - фокусируется на эксплуатации объекта. Поэтому проституция воспринимается как ужасная проблема, в то время как наркотики легитимны, а человеческое отношение к животным проблематично только в смысле эксплуатации (что невозможно в отношении смартфона, отсюда его сила как "моральной" зависимости в силу того, что он является объектом). В лучшем случае, критика также сосредоточится на скрытой эксплуатации зависимого субъекта воображаемым другим (компаниями, производящими продукты питания или технологии, которые делают нас зависимыми от своих продуктов).

Но сама идея эксплуатации является довольно шаткой этической основой, циклична (эксплуатация почти всегда взаимна, даже между полами), и всепроникающа (в любой системе есть такой компонент), и поэтому лишена смысла как критерий этического различения. Кто кого эксплуатирует, мы домашнее животное, домашнее животное нас, или, возможно, воображаемая сущность эксплуатирует нас обоих - компании по производству кошачьего корма, ветеринар, капитализм, оставляющий нас одинокими, и т.д.? Может быть, обвиним "эволюцию" - которая создала и в нас, и в животном тот же лимбический механизм млекопитающих, позволяющий нам отношения, невозможные, например, с рептилиями?

Что на самом деле отличает наши отношения с домашним животным от отношений с партнерами и детьми, для которых мы также были сформированы эволюцией для создания зависимости и эксплуатации? И почему смартфон воспринимается как проблематичная привычка, но не как устройство, от которого рекомендуется отказаться? Одним словом - будущее. Христианско-западная мораль основана на древнем моральном расчете, который проецируется на настоящее в рамках жертвенного порядка (первородный грех, предательство Иисуса, рабство чернокожих, Накба [арабское название событий 1948 года] и т.д.). Этот порядок был перенесен в рамках секуляризации в этическую систему, которая видит слабую и эксплуатируемую жертву как источник морального порядка. О ребенке нужно заботиться потому, что он слаб, а кто слабее несчастной бездомной собаки?

Именно в еврейских источниках можно найти альтернативный моральный порядок, который, будучи перенесенным в светскую систему, создал бы этику другого рода. Этот порядок основан на оценке действий в соответствии с их продвижением к избавлению и мессианскому исправлению - только из морального расчета воображаемого будущего выводится этика настоящего. Именно этические концепции, направляемые воображаемым будущим, могут освободить нас от цикличности идеи "жертвы". Какое будущее предлагает нам кошка?

Сегодня технологическая утопия является основной воображаемой картиной будущего, движущей мир, и из нее постепенно выводится своя этика. В конечном счете, связь с животным миром - это прошлое человечества, а связь со смартфоном, сексуальным партнером и ребенком - его будущее. Значительные инвестиции в кошку - это бесплодное направление, без долгосрочной перспективы, питающееся устаревшими романтическими сентиментами и фальшивой имитацией аутентичной связи между человеком и животным миром, которая уже недоступна современному субъекту как реальная возможность. Вместо этого, инвестиция ресурсов в развитие ребенка, технологии или идеи - это плодотворное направление - это инвестиция в будущее.

Суть процесса взросления человеческого вида - это постепенный, но упорный отказ от его животного прошлого - грандиозный процесс, состоящий из бесчисленных эволюционных и культурных этапов - и противостояние равным и интеллектуальным субъектам, подобным ему, в преддверии его великого и окончательного будущего испытания - противостояния искусственному интеллекту. Твой кот оставляет тебя позади - в инфантильных отношениях, которые со временем будут терять свою легитимность. Домашние животные - последний остаток животного мира в нашем мире, и они тоже отдалятся от нас, как это произошло с сельскохозяйственными животными до них, и с дикими животными до них. Давайте красиво попрощаемся с ними.

* Автор является владельцем кошки.